Взгляд изнутри: Санитар морга

Взгляд изнутри: Санитар морга

В детстве я точно не мечтал стать санитаром. Мне эта мысль в голову пришла лет в 20, а до этого работал, где попало. В те времена у меня был знакомый, у которого друг — патологоанатом. Мы как-то зашли к нему в гости, там я узнал, что санитар не такая уж и сложная работа, пошел и устроился им. А огромной тяги с детства у меня не было.

Никогда не планировал, не испытывал особого интереса к ужастикам — даже американский культовый морговский фильм «Реаниматор» я посмотрел, когда уже работал. Единственное, похороны немного впечатляли. Музыка, атмосфера, даже сама ситуация: происходит что-то необратимое, человеческое тело закапывают в землю. У меня есть знакомые, которые просто пищат от этой темы, смотрят фотографии, видеоролики, так уж им в морг хочется! Хотя еще даже ничего подобного не видели и не нюхали.

Как-то зашел к нам один знакомый — такой весь из себя брутальный, на обложках дисков его любимых музыкантов, как правило, изображены мертвецы и могилы. Когда выкатили настоящий труп, он в стенку вжался, начал кричать: «Не надо, не надо!» Из секционки пулей выскочил и больше никогда там не появлялся.

Шутки про пьяных санитаров

В лихих 90-х был полный беспредел. Тогда санитар мог себе на квартиру заработать за небольшой отрезок времени — живые деньги крутились. Сегодня вся эта организации претерпела очень сильные структурные изменения. СМЭ (судебно-медицинская экспертиза) — это серьезная организация, связанная с полицией, военными, поэтому туда берут людей с хорошей биографией. Даже на такие низкоквалифицированные должности, как санитар. Но еще раньше, лет 15-20 назад, туда охотно шли работать пьяницы, люди с судимостью — маргинальная публика. Шли обычно ночными санитарами. Сейчас все поменялось коренным образом. Уже лет 10 человек с криминальным прошлым, не имея опыта, без среднего медицинского образования не может выйти на работу. И вообще, может просто не пройти фэйсконтроль, если выглядит как-то необычно.

Сегодня все очень строго, не то, что раньше. Тогда и творились всякие морговские дикости, о которых так любят рассказывать. Теперь там все структурировано, организованно — благодать и порядок.

Что касается некрофилов, такие социально деформированные девианты сегодня вряд ли пройдут сквозь сито медицинской комиссии СМЭ.

Бытует мнение, что в морге процветает пьянство — это не совсем так. 15 лет назад давали руки мыть спиртом. За каждый вскрытый труп полагалось столько-то грамм спирта. Но, разумеется, никто руки не мыл, его просто пили. Просто представьте, каждый день приходить туда, вскрывать покойников — гнилых, после пожаров — это непросто. Тогда было так: приходишь, граненый стакан водки выпьешь — и за работу. Но, на самом деле, это просто завуалированная лирика — вскрывать можно и без алкоголя. Каждодневно пьяные сотрудники морга сегодня — это уже из разряда баек.

В принципе, настроение у работников хорошее, приподнятое. Радио играет на рабочем месте. Нет такого, что все в трауре ковыряются в трупах.

Санитар, судмедэксперт и медрегистратор — такая связка работает с одним телом за одним столом, другая связка — за вторым. Покойника привезли, вскрыли, зашили, одели, тут же на стол другого, начинают с ним работать. Получается своеобразный конвейер.

Я давно заметил, что по-настоящему депрессивные товарищи не демонстрируют своих состояний: в быту общительные, выглядят позитивными, даже веселыми, обладают хорошим чувством юмора. Но в глубине души они как раз и являются депрессивными. Есть другая категория — люди внешне унылые и угнетенные, часто приверженцы подростковых субкультур, вроде готов, эмо. Подобных персонажей в морге не встретишь. В основном сотрудники позитивные, даже немного творческие, встречаются музыканты. Вменяемые люди без каких-то отклонений. Неадекватов в стенах морга мне встречать не доводилось.

Психика, вера и родственники

Во мне за время работы не произошло ровным счетом ничего. Не припомню, чтобы при вскрытии одолевали какие-нибудь рефлексии. Эмоционально ничего не происходит, это просто работа.

Кстати, я заметил, если вдруг попадётся на глаза видео: вскрытие, труп или кадры с места происшествия, — со стороны всё это кажется реально ужасным. Когда же ты на рабочем месте, тело от тебя на расстоянии полуметра, ты с ним работаешь, — ничего не воспринимаешь. Хотя я сталкивался с такими санитарами, которые не могут вскрывать детей. Некоторые после того, как вскроют младенца, выпьют стакан, могут поплакать. Сам видел, но никогда не понимал, не разделял этого — кроме одного случая.

К нам привезли молодого парня после ДТП. Ещё на каталке лежал в одежде — описали вещи. На его груди лежал мобильник, и в это время он позвонил. Я смотрю на дисплей, а там вызов от мамы. Трубку так никто и не решился взять.

Работа, скорее, убавила у меня впечатлительности, а прибавила какой-то жизненной остроты. Когда ты каждый день сталкиваешься с чьей-то смертью: спонтанная гибель, смерть от болезни, о которой человек узнал за две или три недели до кончины (об этом можно узнать из истории болезни) — хочешь-не хочешь, а примешь и свою конечность. Человек не особо верит в то, что он, как и все, рано или поздно ласты склеит: психика полноценно не пропускает этот вариант. А тут сама жизнь каждый день убеждает тебя в этом. Я бы назвал это «бытовым отрезвлением».

На работе у нас обычные бытовые верующие, с крестиками, какими-то своими взглядами. Я же, скорее, агностик. Слово «атеизм» мне не нравится. Мифологическую картину мира я не принимаю. Атеизм — это противопоставление вере, поэтому этим термином я не пользуюсь. Да, в мифологического Бога с бородой, который за нас что-то решает, как-то распоряжается, тем более наказывает, я не верю. Но в каких бы моргах я ни работал, всегда на полках в секционных залах есть иконы и крестики.

А знаете, почему висят крестики? Их с покойников снимают на время вскрытия, чтобы не мешали. Вешают на гвоздик или ещё какой крючок в стенке, а потом он забывается. Так и собираются — со всякими медальонами и прочим. Ну а куда их еще девать? Не выбросишь, правильно? Там они и висят гроздьями. Это, скорее, не элемент веры, а бытовая необходимость.

В большинстве своем родственники горюют. Обычно у всех траур. Мне рассказывали, что в одном отделении муж-спецназовец выкрал жену, оглушив ночного санитара. Куда-то с ней уехал. Их потом нашли, конечно.

Часто родня не узнаёт покойного: видимо, отказывается принимать реальность. Сам сталкивался с этим.

Не так давно умер один мой знакомый, решил глянуть на него. И не узнал, хотя виделись пару дней назад. Так он еще не вскрытый был! Ладно, если вскрытый: когда тампонируешь, шея раздувается, туда ведь ветошь запихиваешь, и рот уточкой иногда подшивается. Лицо, естественно, несколько меняется. Родственники смотрят на труп и говорят: «Не он! Ну не он, и всё!» Паспорт показываешь — одно лицо ведь. Всё равно не верят.

Как разбирают и собирают человека

Когда вскрываешь, меньше всего думаешь о чем-то абстрактном. Думаешь, скорее, как не порезаться, не уколоться иглой, как не напортачить. Например, не пропилить мозговое вещество при распиле черепной коробки или не сломать кости грудины; как выделить органы малого таза так, чтобы потом не пришлось штопать и тампонировать по-хитрому. Думаешь о том, как бы труп не потёк, когда его будет одевать твой коллега. Ты не разводишь поэзию: «Что же я здесь представляю, собственно говоря?» Важно делать всё аккуратно.

Если вы видели вскрытие, там после разреза, отсечения всего органокомплекса от скелета, за язык достаются все органы. Они в связке — что-то вроде груши получается. Бывает, ее несешь и немного не донесешь. Она выскользнет, шлепнется — и эти брызги во все стороны.

Вот распил черепа не всегда идет легко. Как это происходит технически: отделяешь лоскут, верхнюю часть натягиваешь на подбородок, низ — на затылочный бугор, затем отсекаешь височные мышцы, и после уже производится распил черепной коробки. Пила электрическая, ручная распилка уже давно в прошлом. Ею пользуются либо когда электричества нет, либо на выезде (областные морги). Насколько тяжело — зависит от кости. Черепа у людей, в принципе, одинаковы, но, бывает, отличаются по толщине лобной кости. Считается, что лобная кость женского черепа толще мужского. А вообще черепную коробку вскрывают для экспертизы — тут важно зафиксировать, запротоколировать изменения в мозговом веществе, для установления причины смерти нужно исключить всё.

У младенцев очень хрупкие хрящики — все легко ломается. А вот старикам иногда приходится даже пилить ребра, потому что не можешь реберным ножом разрезать: хрящи окостеневают. С хрупкими хрящами лучше работать скальпелем. При вскрытии корпуса используются реберный, большой и малый секционные ножи. Еще вспомогательный инструмент, черпак, чтобы кровь отчерпывать. Меньше кухонного раза в два, и с более глубокой чашечкой. Из современного оборудования в моргах сейчас есть кровоотсосы и встроенные в сток «мясорубки».

После извлечения органокомплекс грузят обратно в тело — если судмедэксперт и патологоанатом уже поработал с ним. Ну, как поработал. Нарезал гистологию (кусочки органов), положил в стеклянные литровые баночки с формалином для передачи в лабораторию. Перед тем, как уложить проработанный органокомплекс и мозг обратно во вскрытый корпус, нужно провести некоторые манипуляции с телом: с большего, сливается кровь с конечностей — для этого делается так называемая «гимнастика» (не везде практикуется, но желательна), после оставшаяся кровь вычерпывается.

Когда органокомплекс загрузили обратно, тело тампонируется ветошью (шея, малый таз, делается ложе вдоль позвоночного столба), затем оно зашивается. Мозг в голову не кладется, туда укладывается ветошь. Кишечник — пожалуй, самое неприятное, что встречается во время вскрытия. Особенно у больничных трупов, когда содержимое застаивается, бродит. Бывает, живот раздувает, как при беременности, его разрезаешь и — «бах!»

У коллеги так было: он наклонился, начал резать, все бахнуло — его лицо, как и потолок секционного зала, оказалось в экскрементах. Это еще хорошо, что рот был закрыт, а то он веселый парень, разговорчивый.

Страшный сон врача — расхождение диагноза: когда его диагноз не подтверждается на вскрытии. Врач присутствует на вскрытии, особенно это касается клиники. Он видит свои косяки, учится на своих же ошибках. Не часто, но бывает абсолютно неправильный диагноз — умер не от того, от чего лечили. Я таких случаев, пожалуй, видел больше, чем хотелось бы. Не буду углубляться в анатомию — для санитара это не особо важно. Нам главное механику освоить. Самое тяжелое в санитарском деле — это качественно и, что немаловажно, красиво зашить голову. Там свои нюансы: подцепить иглой ткань так, чтобы лоскут не порвался. Он бывает водянистый, бывает жирный (у толстых людей), а бывает и подгнивший. Лоскут — это то, на чем растут волосы. А так в быту я штопать не умею — ни одного носка себе не зашил.

Чего боится санитар морга

Мистики в моей практике не наблюдалось. Было страшновато.

Однажды я один дежурил ночью в довольно крупном морге, и мне надо было поменять лампочку в холодильнике, потому что она перегорела. Я новую взял, железную дверь открыл, а она тяжелая, под своим весом может закрываться. Холодильник был полный трупов, все близко друг к дружке стоят, как домино. Я начал карабкаться к лампочке — она, по закону подлости, висела в глубине холодильника. Я, как обезьянка, прополз по каталкам, встал, пытаюсь удержать равновесие. Глянул вниз, а кругом трупы — и свет только через проём в двери брезжит. В этот момент неспешно закрывается дверь, и пропадает единственный свет. Тогда я испытал настоящий ужас. Психика нагнала какого-то страху. Стараюсь эту лампочку закрутить, думаю: «Быстрее бы уже хоть какой свет появился».

Я давно заметил, сколько моргов — столько нюансов. Допустим, в одном принято накрывать тела простынями, в другом тела хранят в мешках, в третьем из мешка достают и хранят на каталках. В одном морге пишут фамилию на ляжке, в другом — вешают бирку, и тоже везде по-разному: где-то на запястье, где-то на палец. Где-то заставляют измерять температуру при приёмке и фиксировать в журнал, в другом месте на это забивают.

В патологоанатомический морг из ближайших роддомов и больниц привозят ампутированные конечности, причем в очень большом количестве: за неделю собираются сотни килограмм. Ампутированные руки и ноги. Чаще всего ноги, и при этом — курильщиков. Насколько я знаю, у них забивается на ноге какая-то артерия. Анатом, но чаще санитар, вырезает оттуда тромб для экспертизы. Саму же ногу надо утилизировать. Все это складывается в мешки и взвешивается, так как за сжигание необходимо платить по весу. Когда собирается полный стеллаж — все везется в крематорий для сжигания.

Мне рассказывали, что в одном морге был такой случай: загрузили материал для сжигания в грузовик с открытым верхом, кузов полностью нагрузили прозрачными мешками со всеми отходами, сверху натянули брезент. В кабину к водителю сел сопровождающий санитар, и они поехали в крематорий. Уже по пути, в центре города, водитель заметил рядом двухэтажный автобус, где все пассажиры в диком шоке смотрели к ним в кузов. Он выходит из кабины, смотрит — тент улетел. Картинка адовая.

А вообще, много баек ходит с тех пор, когда еще творился беспредел. Допустим, пьяного санитара положили на каталку и закатили в холодильник, чтобы он протрезвел. Где-то областном морге санитар был настолько пьяный, что родственникам пришлось держать его под руки, чтобы он зашил труп. В столичном отделении, хочешь, не хочешь, будет больше порядка. Почему? На входе есть охрана, шлагбаум, начальство, эксперты. А областной морг — это сарайчик с одним секционным столом и холодильником без света на полтора посадочных места. Поэтому там может твориться черт знает что. Но опять-таки, это уже канувшая в прошлое история — сейчас картина кардинально поменялась.

Помнится, морг практически не отапливался, приходилось работать в теплой одежде, шапках и греть руки — как бы дико это ни звучало — между легкими и ребрами покойника. Подержал, пальцы отогрелись немножко, и дальше работать. Реально холодно — никакого отопления зимой. Запах же в морге, не стану кривить душой, адский. Но к нему привыкаешь, а потом к нему привыкают еще и все, кто с тобой едет в автобусе — волосы втягивают запах. Но сейчас, насколько я знаю, более современные морги оборудованы душевыми кабинками — раньше такого не было.

Смерть — это не романтично

Довольно большое количество людей не хотят касаться этой темы. Они себя заблокировали: этого как будто бы нет, «меня это не касается». Про морги они и не вспомнят, пока их это действительно не коснется. Если эту тему вскользь где-то заведешь, собеседники часто отмалчиваются и сходят с нее на другой разговор — не хотят диалога. Конечно, есть процент людей, которым это очень интересно. Как правило, молодым, творческим.

Люди привыкли романтизировать смерть, по-особенному к ней относиться. Играться с её фантомом, как ребёнок с куклой. Мне кажется, ничего романтического в смерти нет. Особенно в бытовом плане. Торжественность еще можно объяснить, это для человека как рождение: случается раз в жизни. Для каждого это событие, причем грандиозное, — это я могу понять. Даже религиозные представления о смерти могу допускать. Но романтизация на уровне готического восприятия мне претит.

Морг — это ни капли не романтично: всё воняет, вокруг гадость. Гадость такая же, как роддом. Гадость каждый день.

1

"Грязно-коричневая масса из легких, сердца, печени": патологоанатом описал влияние ковида на организм

Патологоанатомы на первой линии фронта войны с коронавирусом, как и другие медики. Специалист из Москвы рассказал о работе в пандемию, дефиците кадров и о том, что видит каждый день в морге.

Про путь в профессию

– Патологоанатомом я работаю больше 40 лет. В мединституте я хотел стать кардиохирургом, тогда это было популярно, Кристиан Барнард пересаживал сердца, и все хотели быть, как он. Но раньше существовало распределение, и в городе, где я жил и учился, было только два места – судмедэксперта и патологоанатома. Я решил пойти в патологическую анатомию и об этом нисколько не жалею.

Это наука наук, которая изучает причины и условия возникновения заболеваний. Многие думают, что патологическая анатомия занимается только умершими. Но до ковида умершие у нас составляли 20%. В 80% мы ставим диагноз живым, исследуем ткани больного – это самая точная диагностика.

Патологи – так говорить правильно – должны знать и неврологию, и терапию, и хирургию, и гинекологию, поскольку мы делаем анализы, начиная от кончиков волос и заканчивая кончиками пяток. Поэтому каждый день приходится читать книги, атласы, монографии.

Про первую волну

Мы начали работать с ковидом в апреле. В первый день к нам в морг (обслуживает несколько больниц. – Ред.) привезли 7 умерших, во второй день их было уже 60, на третий – 40. Наш морг вмещает 100 трупов. Я пришел в ужас. Нам сразу сказали, чтобы мы вскрывали очень осторожно: никаких брызг, никаких тактильных контактов.

Помещение полностью завалено трупами, они везде – на каталках, на полу… Лежат в двойных черных непроницаемых мешках. У нас четверо врачей, каждый работает один в свою смену – 5 часов, ему помогают четверо санитаров. Вскрытие – процесс физически трудоемкий, сам разрез делают санитары. Мы, врачи, осматриваем, щупаем, фотографируем, если надо.

Очень часто столы в зале заняты, приходится садиться на корточки и работать на полу. Первое время я возмущался: почему к нам так много везут, мы же не справляемся. Мне объяснили: у водителей есть список моргов, они везут в ближайший. Мы тогда вскрывали по 10 трупов в день. Я посчитал, что с апреля по сегодняшний день я вскрыл больше 250 умерших.

Про вторую волну

Вскрытие при коронавирусе – самая точная диагностика. У меня были «пациенты», у которых тест на коронавирус был пять раз отрицательный, а внутри – типичная клиническая картина коронавирусной инфекции. Я не вижу смысла вскрывать всех. За рубежом вскрыли в начале несколько трупов – и все, но мы же «впереди планеты всей», у нас же «самое лучшее здравоохранение в мире».

Во вторую волну картина изменилась. Если раньше было много пожилых людей, то сейчас много молодых – до 50–60 лет. В основном мужчины, женщины переносят коронавирус легче. По моей личной статистике, на 40 умерших всего 2–3 старика. Недавно вскрывал женщину: 31 год, красавица. Тяжело, когда такое видишь, но берешь себя в руки и делаешь свое дело.

Если пожилые болеют долго и медики по 3–4 недели борются за их жизнь, то молодые сгорают всего за 3–4 дня. Есть и абсолютно здоровые, и те, у кого сопутствующие заболевания: алкоголизм, сахарный диабет, ожирение… Много представителей народов Кавказа, они часто крупные, толстые, худые не попадаются. У меня окна выходят во двор, куда выносят тела. Там ожидает родня, их много, они громко плачут, причитают… Этот плач у меня в ушах стоит. Конечно, жалко.

Тело умершего, находящегося без одежды, помещается в мешок и заливается формалином, этот яд все убивает. Потом мешок с телом кладут в гроб, который обрабатывают, как мы называем, мощной «пушкой», ультрафиолетом. Одному из родственников тело показывают на пять минут для опознания. У нас не было ни одного случая, чтобы перепутали тело. Гроб забирают водители.

Про защиту и инструменты

Мы работаем в костюмах защиты, очках, масках, в трех перчатках. Раньше костюмы были тонкие, китайские, плюнешь – и на ткани с обратной стороны выступает вода. Значит, и вирус они тоже пропускают.

По инструментам и средствам всего хватает. Патологоанатому, по сути, нужны только нож и ножницы, затупятся – заточил и дальше работаешь. Холодильников тоже достаточно. Микроскопы и компьютерное оборудование старые, их пора заменять. Мы работаем на седьмой Windows, ЕМИАС часто зависает.

Весной я переболел «короной». Не знаю, где заразился: в магазинах и транспорте я всегда ношу маску и перчатки. Вроде ничего не болит, но ощущение, что умираешь. Лежал в больнице, принимал по 26 таблеток. Не знаю, почему, после этого я стал легче к происходящему относиться.

Про то, что внутри тела

Сейчас мозги мои пришли в норму, а вначале я был в ужасе от того, что увидел. Это грязно-коричневая масса из легких, сердца, печени, селезенки и других органов. Вирус съедает целые органы, от них остается только каркас. Я сравниваю это с мухой, которую высосал паук.

Вначале писали, что человек умирает от вирусной пневмонии, но мое мнение, что никакой пневмонии нет. «Корона» поражает оболочку сосуда, а организм так устроен, что старается ее починить, и на этом месте образуется тромб. Причина в том, что идет тотальный тромбоз, мы находим тромбы даже в злокачественных опухолях. От вируса гибнет все, начиная с головного мозга и заканчивая кожей. Это страшнее, чем рак, который как-то можно локализовать.

Про вакцину

Делать вакцину я не буду. И не потому, что у меня антитела. Они сохраняются всего четыре месяца. А потому, что вирус мутирует каждую минуту. Мы изобрели успешные вакцины против черной оспы и полиомиелита, но они работают лишь потому, что возбудители этих болезней не мутируют.

Что нужно, чтобы не заболеть? Поменьше работать, побольше гулять на свежем воздухе, принимать витамины. Мы живем во время наступающего апокалипсиса, но есть надежда не столько на вакцину, сколько на то, что медики научатся бороться с реакцией организма на коронавирус.

Материал вышел в издании «Собеседник» №48-2020 под заголовком «Патологоанатом о работе в пандемию: Умирают молодые и здоровые мужчины»

Личный опытЯ переносил трупы в морге

Мы нашли парня, который два года занимался транспортировкой трупов в морге, и узнали, как это его изменило.

Дисклеймер: Материал содержит упоминания о смерти и расчленении. Не рекомендуем к чтению слабонервным и впечатлительным.

Как начать

Два года назад искал подработку и возле областной больницы заметил объявление — им нужен был санитар транспортной группы оперативного отдела. После звонка меня пригласили на небольшое собеседование. Там особо вопросов не задавали, только есть ли среднее образование и санитарная книжка. Первое у меня имелось, а второе не сложно было организовать. Физическую подготовку не проверяли, оказалось, она не так уж и нужна.

Моей обязанностью была транспортировка — переносить нужно было много чего. Трупы в том числе. Сразу спросили справлюсь ли я, нормально ли заниматься такими вещами. Ответил, что все устраивает, так как это работа, а работу нужно выполнять в полном объеме.

График был стандартным — с понедельника по пятницу, с 8 утра до 5 вечера с часовым перерывом на обед. Но зарплата, конечно, была мизерная: если работаешь один, без напарника, то получаешь 49 тысяч тенге, а если вдвоем, то 38 тысяч. Мне хватало, так как просто хотел карманных денег. Не знаю, как жили люди, у которых это основной доход, — таких было большинство персонала больницы.

Нам дали комнату, где можно было отдыхать в свободное время. Комнату я делил с напарником, а еще со всеми водителями, которые также работали в том отделе. За все время я сменил двух напарников. Первым был парниша, который хотел работать фельдшером, работа в этом отделе для него была важным опытом. Еще был индус — искал денег на непыльной работе. Кажется, его все устраивало — и работа, и деньги. Слышал, он работает там до сих пор.

О рабочем дне

С утра мы обычно разносили биксы по отделениям, биксы — это металлические коробки с инструментами для врачей. У нашей больницы два корпуса, часто нужно было ездить между ними. Сразу после биксов мы шли в лабораторию, забирали заключения по анализам и везли их в другой корпус. Оттуда могли взять нескольких пациентов и кое-какие лекарства. Часто после этого мы и получали звонок о том, что появился труп и его надо бы перевести в морг.

Обычно перевозил по одному трупу в день, за рабочую неделю в среднем пять. В один день их может быть три, на другой — тишина. По опыту могу сказать, что больше всего мертвецов бывает в понедельник. Если человек умер после конца смены в пятницу или в выходные, то санитары отделения переносили его во временное хранилище, откуда в понедельник мы забирали его в морг.

Страха не было, потому что когда-то давно мама сказала, что бояться нужно живых, а не мертвых

Первым трупом, который я перенес, было тело пожилой женщины. Помню, что не был напуган или взволнован: меня просто удивили ее складки жира. Страха не было, потому что когда-то давно мама сказала, что бояться нужно живых, а не мертвых.

Мы занимались только теми, кто умер в больнице при лечении или операции. Остальных обычно перевозит скорая, которая приехала по вызову. Процесс транспортировки недолгий, максимум минут сорок, но со своими заморочками. Санитары снимают одежду с умершего, закутывают в специальные простыни и переносят тело во временный морг.

Нашими «клиентами» редко становились молодые ребята, обычно это старики, которые весят под центнер. Таких вдвоем поднять было невозможно, поэтому отделение давало нам еще четверых помощников.

Путь до морга довольно сложный: чтобы добраться до подвала, нужно нести тело по лестнице вниз, внутри еще несколько поворотов, нужно в них вписаться, а это трудновато с грузом в сто килограмм. При мне трупов не роняли: если на теле вдруг появятся новые увечья, можно понести уголовное наказание. Поэтому мы старались быть максимально аккуратными.

Тела мы несли к главному залу морга, где обычно было три металлических стола. Опускали труп на пол, убирали покрывало, чтобы полностью голое тело положить на стол. Дальше патологоанатом проводил вскрытие. Наша работа заканчивалась, мы забирали с собой простыни, чтобы выкинуть. Бывали и человеческие отходы. Их помещают в специальные контейнеры с маркировкой особой утилизации. Это не только испражнения, могли быть внутренности после операции, жидкости, выходящие из тела, типа гноя. В морге есть специальная комната для этого, там уже работали без нас.

О случаях

За два года работа перестала казаться необычной, но пара-тройка историй все же сразу всплывают в памяти. Еще в самом начале мне сказали надеть маску с шапочкой — не совсем понимал, зачем это нужно, поэтому не стал этого делать. Когда с тела сняли покрывало, в нос ударил резкий трупный запах. Меня чуть не вырвало прямо в зале — с тех пор всегда носил маску.

У нас в городе несколько моргов, но мы везли в тот, что прикреплен к медицинскому университету. Иногда ехали в другой — для тех, кто умер в результате преступления, типа ДТП или потасовки на улице. Однажды перевозили тело молодой девушки — она попала в ДТП. Везли двумя заходами, по частям. После аварии она все еще была жива, но из-за тяжелых ран умерла во время операции.

Отчетливо помню тот момент, потому что проходил мимо хирургического отделения, и меня останавливали ее родственники и друзья, которые хотели узнать, как проходит операция. Я ничего не мог ответить. Когда отвезли ее тело в морг, нужно было снять простыню, но там было даже не тело, а сплошное мясо.

Как-то раз увидел труп после вскрытия. Мягко говоря, это была жесть. Представьте: лежит человек с полностью вспоротым туловищем, а все органы вынуты и разложены у его ног. Была еще одна жуткая история: поступила женщина средних лет. Мы доставили ее в морг, но когда сняли покрывало, увидели, что вместе с ней лежит тело новорожденного. Оказалось, оба умерли во время родов.

Был случай, когда вместо шести работников, вызвали десять. Приехали, увидели на полу огромных размеров мужчину. Положили его на носилки, попытались поднять, но оторвали от пола максимум на десять сантиметров. На такую же высоту свисали и его складки. Патологоанатом посмотрел на нас, подумал и сказал, что вскрывать будем прямо на полу.

Об опыте

Я благодарен этой работе: после того как потаскаешь трупы, уже ни одно занятие не кажется страшным. Видел там людей, которые работали за 50 тысяч тенге и на эти деньги пытались содержать семью. Уйти они не могли — больше ничего не умеют. Но видел и тех, кто пахал наравне со всеми и умудрялся вырваться вперед — устроиться в больницу, например, стать хирургом и делать нормальные деньги. Для себя решил не оставаться с первыми и ориентироваться на вторых.

Эта работа в каком-то смысле научила меня жизни. Рядом с временным моргом был родильный дом. Было так странно стоять во дворе, параллельно слышать плач новорожденного и плач родственников покойника. В такие моменты понимаешь, что жизнь очень хрупка, а смерть неизбежна. Сейчас стараюсь наслаждаться каждым моментом.

Было так странно стоять во дворе, параллельно слышать плач новорожденного и плач родственников покойника.

Какие услуги предоставляются в морге?

Прием и предпохоронное хранение тел умерших или погибших, причина смерти которых установлена, подготовка тел умерших к погребению, выдача тел умерших или погибших осуществляются в останкохранилищах (трупохранилищах) и (или) моргах. Причину смерти устанавливают в судебно-медицинских моргах и моргах ЛПУ (п. п. 2.3.5, 2.5.12 ГОСТ 32609-2014, введенный в действие Приказом Росстандарта от 11.06.2014 N 551-ст).

Справка. Морг

Трупы умерших в стационаре направляются на временное сохранение в морг стационара. Трупы умерших вне стационара направляются в морг на временное сохранение по социальным показаниям при наличии врачебного свидетельства о смерти (п. п. 3.1, 3.2 Инструкции, утв. Приказом Комитета здравоохранения г. Москвы от 21.04.1997 N 219).

Социальными показаниями для временного сохранения в морге трупов умерших вне стационара считаются (п. 3.2.1 Инструкции N 219):

• отсутствие условий для изоляции трупа;
• нахождение трупа в коммунальной квартире, чужой квартире, общежитии;
• смерть лица, не имеющего родственников в Москве или их отсутствие, в том числе временное (командировка и др.);
• смерть инвалида или участника войн;
• смерть участника Чернобыльских событий.

Транспортировка тел умерших (погибших) в морги из медицинских организаций, не имеющих патологоанатомических отделений, умерших на дому, на улице или в общественном месте, для определения причин смерти и по социальным показаниям является бесплатной (п. 8.2.1 Порядка, утв. Постановлением Правительства Москвы от 08.04.2008 N 260-ПП; п. 2 Приложения N 6 к Приказу Департамента здравоохранения г. Москвы от 29.12.2016 N 1064).

В Москве перевозку трупов осуществляют служба трупоперевозки, станции скорой и неотложной медицинской помощи им. А.С. Пучкова и службы трупоперевозок специализированных организаций, имеющие специальный транспорт и договор с Департаментом здравоохранения (п. 8.2.1 Порядка N 260-ПП; п. п. 2.2 — 2.7 Инструкции N 219).

Тело умершего, доставленное в морг из стационара на вскрытие или сохранение, по направлению поликлиники на вскрытие или сохранение по социальным показаниям, может находиться в морге бесплатно до семи суток с момента установления причины смерти.

В случае поиска родственников умершего или их законных представителей, а также при наличии обстоятельств, затрудняющих погребение, срок бесплатного хранения трупа может быть увеличен до 14 дней (п. 6.3 Инструкции N 219; п. 8.2.5 Порядка N 260-ПП).

Морг обязан использовать все средства, имеющиеся в его распоряжении, для сохранения трупа до дня выдачи его родственникам или уполномоченным лицам. К числу обязательных ритуальных услуг морга, оказываемых на бесплатной основе, относятся (п. п. 6.1, 6.5.1 Инструкции N 219):

• туалет (обмывание) трупа;
• одевание трупа;
• укладывание трупа в гроб;
• вынос гроба с телом покойного в траурный зал для выдачи родственникам или уполномоченным ими лицам.

Для получения трупа родственникам умершего или уполномоченным ими лицам следует представить гербовое свидетельство о смерти и паспорт получателя. Факт выдачи фиксируется в журнале приема и выдачи трупов с указанием даты выдачи трупа, Ф.И.О. и номера паспорта получателя, номера гербового свидетельства о смерти с указанием ЗАГСа, выдавшего его (п. 6.8 Инструкции N 219).

Платные услуги в морге

Если транспортировка тел умерших (погибших) в морги не связана с определением причин смерти или социальными показаниями, то она осуществляется на платной основе специализированными службами по вопросам похоронного дела. Порядок деятельности специализированных служб по вопросам похоронного дела определяется органами местного самоуправления (ст. 29 Закона от 12.01.1996 N 8-ФЗ; ч. 1 ст. 20 Закона г. Москвы от 04.06.1997 N 11; абз. 2 п. 8.2.1 Порядка N 260-ПП).

При отсутствии социальных показаний по желанию родственников труп может быть доставлен на временное сохранение в морг транспортом ритуального предприятия, осуществляющего ритуальные услуги, имеющего лицензию на этот вид деятельности и договор о сохранении трупов с больницей.

Необходимыми для этого документами являются направление предприятия ритуальных услуг, гербовое свидетельство о смерти, выданное ЗАГСом, или врачебное свидетельство о смерти (п. 8.2.2 Порядка N 260-ПП; п. 3.2.3 Инструкции N 219).

• бальзамирование — обработка тела умершего или погибшего с использованием специальных средств для его сохранения;
• парикмахерские работы — косметическая и стилистическая обработка тела умершего или погибшего, постижерные работы.

Если труп был доставлен в морг на сохранение коммерческой ритуальной организацией, имеющей соответствующую лицензию и договор о совместной деятельности с больницей, все ритуальные услуги по подготовке тела к погребению осуществляются на платной основе (п. 6.5.3 Инструкции N 219).

Одной из ритуальных услуг является услуга по перезахоронению. Эксгумация (изъятие) останков погребенного с целью их перезахоронения допускается по обращению лица, ответственного за захоронение (в том числе родственника), при получении положительного решения администрации кладбища с учетом требований санитарных правил и норм на основании заключения Управления Роспотребнадзора по г. Москве и других государственных органов в установленном законодательством порядке не ранее года с момента погребения умершего.

Работы по эксгумации (изъятию) погребенных и захоронению останков (праха) умерших (погибших) производятся работниками специализированного подразделения ГБУ «Ритуал», осуществляющего эксгумацию. Оплата работ по эксгумации (изъятию) производится за счет ответственного за захоронение лица. При этом эксгумация останков (праха) из могил, входящих в перечень объектов культурного наследия, не допускается (п. 2 ч. 1 ст. 5 Закона г. Москвы N 11; п. п. 2.22, 2.24, 2.25 Порядка N 260-ПП).